Автор: Даниил Сечение
Оценка: 26.3 / 50
Комментарий: Больше похоже на бред, чем на паззл.
На мой рассказ можно смотреть как на пазл. Внимательный игрок и читатель сможет найти едва заметные связи с игрой, незримые послания и даже услышать женские голоса! Найдёте ли вы их? >;3
КАК ПЕРОМ, ПОЛНЫМ СЛОВ
– У Фурисажа были ученики, – начал он, – по крайней мере, я точно знаю, что был один. Наследником знаний мыслителя стал талантливый юноша с Запада Кеджистана, Вертер. Как и учителя, его тянуло к книгам, знаниям и истине. Одиноко проводя всё своё время в богатых библиотеках, он, оттачивая свой ум, учился критически мыслить и расширял кругозор. Его практически не встречали на улице, никто даже не знал его в достаточной мере, чтобы подойти и поинтересоваться о нём. Думаю, если бы он тогда исчез, никого это бы и не взволновало. Поэтому всё, что я имею, может показаться сплетнями и небылицами. Я и сам так считал, до тех пор, пока в мои руки не попала его собственная рукопись.
– Небылицами?! Не скверну ли демоническую ты называешь столь добродушным образом? – возмутился было я.
– Я не могу знать этого точно, но будьте уверены, что моё сердце возгорелось бы таким же пламенем праведного гнева, как и Ваше, знай я наверняка!
Моя Вера не так давно начала утолять его жажду, поэтому он ещё какое-то время следил за моей реакцией. Я же не менялся в лице. Я запоминал каждое его слово, не упуская ни единой детали.
– Его стали замечать, когда он начал отправлять письма во дворец. Со временем их становилось всё больше, что вынуждало его чаще покидать свои кабинеты. В какой-то момент страже было приказано уничтожать всякие посылки от этого человека. После чего его стали часто замечать одного у стен дворца или же в компании с придворными писцами. Вскоре несколько человек лишились своих титулов, возможно, подозрения оказались не напрасны. Даже после усиления охраны полный торговец утверждал, что своими глазами видел, как Вертера, попытавшегося пройти с письмом во дворец, избивали стражники.
– Лукавый Зей! Торговец побоялся встать на защиту чужого имени?
– Дело в том, что это были совсем не литературные прошения. Считается, что это были личные письма для придворного лица. Для женщины.
Последнее предложение он произнёс значительно тише, переведя взгляд на несколько сложенных страниц, торчащих из его походной сумки прямо за массивным щитом. «Старается», – отметил я его меры безопасности, но, уличив себя в этой скудной мысли, тут же принял это как должное, не подав никакого вида.
– Продолжай. Куда ещё вёл твой путь?
– Как и ранее, его вновь потеряли из виду. Говорили, что он снова уединился в своих кабинетах библиотек, но когда я прибыл, ни в одной не обнаружил никого подходящего под его описание. В одном из трактиров хозяин посоветовал мне поискать в Алькарне, куда я и направился, отчаявшись в своих поисках. Ранее цветущий город, ставший на короткое время обителью скверны, встретил меня как нежеланного гостя. Впервые увидев разрушенный город своими глазами, я понял, что тьме не требуются силы и время…
– Ибо тьма – это отсутствие Света! – громко перебил его я. Он уверенно повторил за мной и продолжил свой рассказ.
– Водимый Долгом по уцелевшим домам и улочкам, я обнаружил не похожий на другие места подвал. Он выглядел обжитым и прибранным: на столе аккуратно были расставлены свечи, повсюду ровными стопками виднелись башни из книг, в горшках можно было найти ещё пригодный к пище провиант. Всё выглядело так, словно хозяин ненадолго отлучился из своего укрытия. Понимая, что, скорее всего, я на верном пути, я спешно обошёл ещё не осмотренную территорию и, вернувшись без результатов, принялся ожидать хозяина внутри подвала. Но хозяин не торопился. Не сомкнув глаз ни на минуту, я выждал так две или три ночи. Какие-то тряпки, служившие ему, наверное, кроватью, остались не тронутыми мной. За это время вся пища в помещении испортилась, а я обыскал всё вдоль и поперёк. Хотя хозяин и не явился, в его бумагах я отыскал эту работу, – он вытащил из сумки пару пожелтевших страниц. – Из всего найденного мной эти страницы кажутся самыми подозрительными. В них нет ни слова о науке или магии, это точно не дневниковая запись и совсем не похоже на то, что я считал любовным письмом.
– Что же ты тогда решил?
– Что трагедия его любови, какой бы она ни была, сделала этого Вертера мудрейшим человеком либо абсолютным безумцем. Это невозможно понять или пересказать, это нужно видеть своими глазами. Поэтому я здесь, перед Вами, Учитель, – выпалил он и протянул мне исписанную столбиками строчек бумагу.
– Прочти мне сам, – всё так же неподвижно произнёс я, чем, кажется, поверг его в некоторое смятение.
Он ещё раз бросил на меня кроткий взгляд и приступил к чтению:
Прошедшей шумной ночью за мгновенье
Разверженное стихнет навсегда.
Ор – шёпот мой, ветров пустынных пенье,
Шелка песков любовь берёт когда.
Ум губит свет. Где польза тысяч книжек?
Злость звёзд! Кровь, что не окропит врага!
Алтарь собой я возведу. Тьму слышу:
«Боль будешь ты искать – а найден сам,
Её ты любишь – а она мной дышит».
Растаял пустотою по сердцам.
Искрой объят, завидев цель, как мразь.
Мальчишкою пером преподносясь
Ей полным. Увы и ах! Слов тех напасть.
Не я шифрую здесь любовь на три,
Я изолью всеразрушающую страсть.
Он замолчал, обозначив конец стихотворения, но всё ещё не отводил глаз от строк, словно перечитывал, искал ещё что-то. У нас было мало времени, поэтому я спросил его первым:
– Так что же ты решил?
– Я верю в мудрость этого человека. Даже сейчас, стоя перед Вами и перечитывая эти строки, я открываю в них нечто новое – то, что в моих глазах превозносит его над остальными, то, что можно увидеть лишь с открытым сердцем. Это неправильно. Я допустил ошибку. Мне не стоило читать его труды, впуская в сердце эту пустоту. Очевидно, какая-то часть меня понимает, что все эти загадки непостижимы, что трагедия его любви лишь пример того толчка, которым он наградил меня. Я в чём-то даже согласен с ним. Какая разница, когда произойдёт этот момент? Сколько мне должно было быть тогда лет? Семнадцать? Двадцать пять… тридцать? Но что же Вы не говорите об этом, ведь я ничуть внешне не переменился… Мне всё так же одиннадцать лет, но даже я вижу, что я уже не тот мальчишка. Что произошло со мной с тех пор, как я отправился по Вашему поручению? Почему Вы молчите?
Мальчик в ужасе смотрел на меня глазами, полными слёз. Смешанные чувства сдерживаемого гнева, с которым он сжимал зубы, произнося последние два вопроса, и отчаянья, читаемого в позе и порозовевших глазах. Я не знал, как ему объяснить то, что с трудом понимаем мы сами. Но, похоже, теперь бы он понял всё. Мне оставалось, не поддавшись на уловки поглотивших его мыслей и чувств, только проследить за ним, убедиться, что он понимает, чем крепка наша Вера.
– Ты, верно, и сам знаешь, каков путь уготовил Свет для всякого оказавшегося на твоём месте, – сдерживая желание начать полемику, проигнорировал я его вопрос.
– Какая разница, как звать тот путь, что приведёт к смерти?
Он больше не ожидал, что я отвечу, а потому, уже гораздо тише, стал просто проговаривать сложные вопросы, которые так не вязались с его детским, ещё несформированным голосом, длинными мокрыми от слёз ресницами и сияющими солнцем волосами.
– …Куда бы мы ни шли, – будь то Лут Голейн, Виз-джун, Кураст, Калдей,– повсюду скверна… Словно сами от себя бежим… словно с собой же боремся… Никто не чист, ничто не чисто… Главная ли это загадка ловушки взросления… Все эти тени и фигуры из подвала такие же холодные, как я…
Аккан учил нас защищать свои сердца тяжёлыми нагрудниками. Ещё никогда я не видел врага, столь искусно проникающего в них. Этим утром мой ученик своими руками предал своё тело и душу огню.